Тема про историю
P.S. Это только первая глава... По отзывам наркоманов, кину вторую и третью :D
ГЛАВА I
… - Верю тебе, Коробович, - сказал я, - охотно верю!
- Ну хоть на этом спасибо, - ответил Коробович, - а то думал совсем в немилость попаду. Эко бывает – недавно Мишку с тридцать второго так отчитали, что ему и на работу теперь выйти страшно: боится опять бит будет. А он и не пьет, и не курит даже, у него семья, дети… Да вообще – золото, а не человек! А написали в журнале приема-передачи, что пьяный под столом валялся… Ну что ж, не поверили ему, а поверили тому, кто написал. Теперь же выяснилось, что прав был Мишка! Это, оказывается, заместитель его по производственной части написал. Не любит он своего начальника! Вот и написал: «Спал в своем офисе, свернувшись калачиком под столом, присутствует остаточный запах алкоголя». Да какой же тут, к чертям, алкоголь?!? Мишка-то его и не употреблять! Ну, хапанули мы с ним немного ганджубаса индийского. Ну, накрыло его маленечко – с кем не бывает?
- Но Коробович, - вскипел я, - ты же синячишь! Какой в ****у, ганджубас? Какой нахрен, индийский? Ты что совсем окуел? Да я…
- Правду говорю, правду!! Клянусь Богом – правду говорю, - запричитал испуганно Коробович, забившись куда-то в угол, и закрывая лицо руками, чтобы мой ботинок ненароком не сломал ему и так изрядно поломанный нос.
- Чем ты докажешь? – немного успокоился я, - Хотя погоди кА.. Индийский шайтан, говоришь?
- Ей богу! На днях, буквально, заезжал ко мне приятель один. Вот и закинул мне мешочек. Мол, пусть, кум, постоит у тебя, а то меня менты палят, да и соблазн мне великий такое у себя держать.
- А где он, этот твой «мешочек»? У тебя с собой?
- У меня есть немного, пяточка одна осталась. – Коробович стал судорожно шарить по карманам, достал из правого пакетик с травой и трясущимися руками начал быстро забивать косяк. - А за бОльшим надо в погреб спускаться, да закрыт он: в том году хулиганы какие-то залезли, да и сгубили весь урожай. А ключи у Клавки моей, буфетчицы, а Клавка на работе сейчас, а работа у нее…
- Да перестань ты, - начал я опять нервничать, - Подрывай!
Я принял мощного паравоза, какие умеет пускать только сам Коробович! Кто никогда не курил шмаль, тот не сможет представить себе те ощущения, которые я испытывал. Казалось, дым папиросы проникал не в легкие, а прямо в мозг, и мягкой пеленою окутывал его, принося приход в такой же степени, в какой мои легкие заполнялись им!
- Индийская, - приговаривал Коробович, - С южных плантаций…
После второго паравоза мне захотелось сесть и ни о чем не думать. Мое тело обрело необыкновенную легкость. Как будто вся моя масса из тела перешла в голову, ибо ее одну я только и ощущал.
«Я джин, - подумал я, - Интересно, а может быть джин, о котором пишут сказки, и есть тот самый бог Джа, в которого верят растаманы»
«Я тоже об этом запаривался, - подумал мне в ответ Коробович, - и считаю, что так оно и есть».
«И лампа Алладина… Она ведь так напоминает кальян», - пришла мысль в голову.
«Это и есть кальян! Одна из первых моделей, еще не усовершенствованная всяческими хитростями современного общества. Сейчас я расскажу тебе небольшую историю».
«Охотно послушаю», - пустил я мысль в голову Коробовича, и Коробович начал…
«Давным-давно, когда мир еще не знал о таких нужных вещах, как папиросы, пластиковые бутылки и чайники для заварки, люди не умели курить шмаль. Да-да, мой друг, именно – не умели. Они употребляли ее в основном с едой. Варили кашу, молоко (Кстати, именно поэтому корова считается в Индии священным животным), жарили котлеты, пекли пироги и так далее.
Но от всего этого людей торкало не сразу – минут через 20-30. Они были недовольны этим, в силу своей жадности и лени, им хотелось мгновенного мощного прихода, и они не хотели запариваться готовкой всяческих блюд. Да и сейчас люди хотят всего и сразу. Перед ними стал вопрос, как заполучить это удовольствие? Они пытались изобрести такое средство, чтобы торкало сразу, но в силу своей неразвитости, они не могли даже представить, что траву можно курить. Тогда же не было развитой табачной промышленности, не было и самого табака, люди вообще не умели курить, этого не было заложено даже в их скудных умишках! И они продолжали изобретать какие-то новые рецепты, даже додумались варить отвар и закапывать его в глаза, но и это не помогало…
Жил в Бенгалии один юноша, звали которого Алладин. С детства Алладин был странным ребенком: не дрался по пьяни с ребятами во дворе, не посещал общегородские ритуальные собрания (не нравилось ему там потому, что он не понимал, зачем полуголые женщины и мужчины пидорского вида совершают под какую-то дебильную музыку какие-то странные движения); Алладин не ходил на блядки, как это было принято у всех остальных.
Жил он в своем мире, далеком от окружающего. Его никто не понимал, хотя он понимал асболютно всех, его не любили, потому что он носил не такую, как все, одежду, над ним смеялись, потому что у него была не такая, как у всех прическа…
Алладин любил употреблять шмаль. В любом виде, будь то молоко, будь то суп или конфеты – все равно. И когда его нормально накрывало, в голову ему приходили странные вещи…
И однажды, когда ему исполнилось 33 года и в честь этого он изрядно нагрузился дури, он подумал, что если есть два мира: окружающий, и его собственный, то должно быть множество миров, которые еще не открыты. А ведь люди, одержимые удовлетворением своих животных инстинктов, не замечают этого! Они не могут выйти за рамки окружающего мира, так же, как не могут изобрести то, что не позволяет им рамки их развития. И пришла тогда Алладину в голову мысль о том, что можно курить шмаль. Но как это сделать? Ведь люди не знали тогда еще никаких курительных приспособлений! Но нашел Алладин в чулане старую лампу, оставшуюся ему еще от прадеда, и изобрел он кальян! И научились люди курить траву, и стали они уважать Алладина, и преклоняться перед ним. Одумались они и научились переходить в разные миры, и расширять рамки своего сознания, ибо до этого только сужали их с течением жизни – от вселенной до гроба! И изобрели люди компьютеры, самолеты, автомобили….
- Утомил ты меня, Коробович! Давай в другой раз… Давай покурим…
И Коробович снова полез в карман!
ГЛАВА I
… - Верю тебе, Коробович, - сказал я, - охотно верю!
- Ну хоть на этом спасибо, - ответил Коробович, - а то думал совсем в немилость попаду. Эко бывает – недавно Мишку с тридцать второго так отчитали, что ему и на работу теперь выйти страшно: боится опять бит будет. А он и не пьет, и не курит даже, у него семья, дети… Да вообще – золото, а не человек! А написали в журнале приема-передачи, что пьяный под столом валялся… Ну что ж, не поверили ему, а поверили тому, кто написал. Теперь же выяснилось, что прав был Мишка! Это, оказывается, заместитель его по производственной части написал. Не любит он своего начальника! Вот и написал: «Спал в своем офисе, свернувшись калачиком под столом, присутствует остаточный запах алкоголя». Да какой же тут, к чертям, алкоголь?!? Мишка-то его и не употреблять! Ну, хапанули мы с ним немного ганджубаса индийского. Ну, накрыло его маленечко – с кем не бывает?
- Но Коробович, - вскипел я, - ты же синячишь! Какой в ****у, ганджубас? Какой нахрен, индийский? Ты что совсем окуел? Да я…
- Правду говорю, правду!! Клянусь Богом – правду говорю, - запричитал испуганно Коробович, забившись куда-то в угол, и закрывая лицо руками, чтобы мой ботинок ненароком не сломал ему и так изрядно поломанный нос.
- Чем ты докажешь? – немного успокоился я, - Хотя погоди кА.. Индийский шайтан, говоришь?
- Ей богу! На днях, буквально, заезжал ко мне приятель один. Вот и закинул мне мешочек. Мол, пусть, кум, постоит у тебя, а то меня менты палят, да и соблазн мне великий такое у себя держать.
- А где он, этот твой «мешочек»? У тебя с собой?
- У меня есть немного, пяточка одна осталась. – Коробович стал судорожно шарить по карманам, достал из правого пакетик с травой и трясущимися руками начал быстро забивать косяк. - А за бОльшим надо в погреб спускаться, да закрыт он: в том году хулиганы какие-то залезли, да и сгубили весь урожай. А ключи у Клавки моей, буфетчицы, а Клавка на работе сейчас, а работа у нее…
- Да перестань ты, - начал я опять нервничать, - Подрывай!
Я принял мощного паравоза, какие умеет пускать только сам Коробович! Кто никогда не курил шмаль, тот не сможет представить себе те ощущения, которые я испытывал. Казалось, дым папиросы проникал не в легкие, а прямо в мозг, и мягкой пеленою окутывал его, принося приход в такой же степени, в какой мои легкие заполнялись им!
- Индийская, - приговаривал Коробович, - С южных плантаций…
После второго паравоза мне захотелось сесть и ни о чем не думать. Мое тело обрело необыкновенную легкость. Как будто вся моя масса из тела перешла в голову, ибо ее одну я только и ощущал.
«Я джин, - подумал я, - Интересно, а может быть джин, о котором пишут сказки, и есть тот самый бог Джа, в которого верят растаманы»
«Я тоже об этом запаривался, - подумал мне в ответ Коробович, - и считаю, что так оно и есть».
«И лампа Алладина… Она ведь так напоминает кальян», - пришла мысль в голову.
«Это и есть кальян! Одна из первых моделей, еще не усовершенствованная всяческими хитростями современного общества. Сейчас я расскажу тебе небольшую историю».
«Охотно послушаю», - пустил я мысль в голову Коробовича, и Коробович начал…
«Давным-давно, когда мир еще не знал о таких нужных вещах, как папиросы, пластиковые бутылки и чайники для заварки, люди не умели курить шмаль. Да-да, мой друг, именно – не умели. Они употребляли ее в основном с едой. Варили кашу, молоко (Кстати, именно поэтому корова считается в Индии священным животным), жарили котлеты, пекли пироги и так далее.
Но от всего этого людей торкало не сразу – минут через 20-30. Они были недовольны этим, в силу своей жадности и лени, им хотелось мгновенного мощного прихода, и они не хотели запариваться готовкой всяческих блюд. Да и сейчас люди хотят всего и сразу. Перед ними стал вопрос, как заполучить это удовольствие? Они пытались изобрести такое средство, чтобы торкало сразу, но в силу своей неразвитости, они не могли даже представить, что траву можно курить. Тогда же не было развитой табачной промышленности, не было и самого табака, люди вообще не умели курить, этого не было заложено даже в их скудных умишках! И они продолжали изобретать какие-то новые рецепты, даже додумались варить отвар и закапывать его в глаза, но и это не помогало…
Жил в Бенгалии один юноша, звали которого Алладин. С детства Алладин был странным ребенком: не дрался по пьяни с ребятами во дворе, не посещал общегородские ритуальные собрания (не нравилось ему там потому, что он не понимал, зачем полуголые женщины и мужчины пидорского вида совершают под какую-то дебильную музыку какие-то странные движения); Алладин не ходил на блядки, как это было принято у всех остальных.
Жил он в своем мире, далеком от окружающего. Его никто не понимал, хотя он понимал асболютно всех, его не любили, потому что он носил не такую, как все, одежду, над ним смеялись, потому что у него была не такая, как у всех прическа…
Алладин любил употреблять шмаль. В любом виде, будь то молоко, будь то суп или конфеты – все равно. И когда его нормально накрывало, в голову ему приходили странные вещи…
И однажды, когда ему исполнилось 33 года и в честь этого он изрядно нагрузился дури, он подумал, что если есть два мира: окружающий, и его собственный, то должно быть множество миров, которые еще не открыты. А ведь люди, одержимые удовлетворением своих животных инстинктов, не замечают этого! Они не могут выйти за рамки окружающего мира, так же, как не могут изобрести то, что не позволяет им рамки их развития. И пришла тогда Алладину в голову мысль о том, что можно курить шмаль. Но как это сделать? Ведь люди не знали тогда еще никаких курительных приспособлений! Но нашел Алладин в чулане старую лампу, оставшуюся ему еще от прадеда, и изобрел он кальян! И научились люди курить траву, и стали они уважать Алладина, и преклоняться перед ним. Одумались они и научились переходить в разные миры, и расширять рамки своего сознания, ибо до этого только сужали их с течением жизни – от вселенной до гроба! И изобрели люди компьютеры, самолеты, автомобили….
- Утомил ты меня, Коробович! Давай в другой раз… Давай покурим…
И Коробович снова полез в карман!
