Разрешите жить
22 февраля 2013г. мой сын Кошеваров Николай Владимирович занимался заготовкой леса в районе г. Старая Русса. На него упало дерево и сломало ему позвоночник и левую ногу.
Его доставили в больницу г. Старая Русса, где ему назначили только обезболивающие препараты и наложили на ногу временный лангет. Сославшись на то, что в Старорусской больнице нет нейрохирургов, операцию делать не стали. Однако в Областную Клиническую больницу г. В. Новгорода его переправили только 26 февраля!
Врачи Новгородской больницы, проведя обследование позвоночника, пояснили, что операция требуется сложная, упущено время и предложили либо ждать квоту на операцию либо съездить в г. Санкт-Петербург и попробовать договориться с профессором. Естественно, что мы решили больше не ждать и договорились с профессором НИИ травматологии и ортопедии им. Р. Р. Вредена. Усиков В. Д. посмотрел снимки и предупредил нас, что травма очень серьёзная, позвоночник в ужасном состоянии, и что обычно такие операции делаются экстренно в течение нескольких часов, что операция будет сложной, потому что необходимо удалить один позвонок, убрать обломки других, также необходимо устанавливать имплантанты. Он приехал в Новгород. Многочасовая операция прошла 2 марта успешно.
Мы с невесткой постоянно были с сыном и сами за ним ухаживали. Палата у нас была хорошая, но самостоятельно дотянуться до кнопки вызова медсестры сыну-лежачему больному было невозможно. Медсестер постоянно приходилось упрашивать даже, чтобы они дали чистое белье и сделали обезболивающее.
Через несколько дней после операции сын говорил, что боли в спине его практически не беспокоят, но невыносимо болит сломанная нога. Лечащий врач Санкин В. В. сказал, что боль в ногах это нормально, значит, возвращается чувствительность. Несмотря на мои просьбы, травматолога так и не пригласили и даже не сделали рентген ноги!
С 6 марта была назначена лечебная физкультура, а с 12 марта стали делать массаж. Сын чувствовал ноги, но двигать ими не мог. Сломанная нога причиняла ему ужасные муки, обезболивающие снимали боль ненадолго. На мои просьбы помочь сыну только говорили, что это у него психологическое и что он издевается над матерью и женой!
Вызывал опасение выведенный из мочевого пузыря катетер, на вопрос, почему не снимают, Санкин В.В. ответил, что сами такие больные мочиться не могут. Далее врачи расходились во мнениях, стоит ли пережимать катетер на некоторое время. Мы с невесткой сходили с ума от отчаяния и беспомощности.
15 марта мы не могли больше ждать и через знакомых сами нашли и пригласили травматолога Хомякова. Выяснилось, что лангет наложен временный, перелом со смещением и кости срастаются неправильно. Сломанные кости почти прорывались сквозь кожу, на пятке была гнойная рана! Сын три недели терпел невыносимые боли из-за невнимательности врачей!
Мы показали снимки рентгена и МРТ позвоночника профессору, который делал операцию. Он сказал, что все хорошо, теперь все зависит от самого больного, будет ли он ходить или нет. Посоветовал два месяца постельный режим, и найти опытного уролога.
Я неоднократно говорила Санкину В. В. об опасности гангрены или образования тромба, умоляла больше не тянуть. Даже жаловалась заведующему отделением, но нас будто и не хотели слушать!
Операцию назначили на 19 марта, но не нашли анестезиолога и перенесли операцию на следующий день. Ночь после операции на ноге была самой спокойной, боли почти не беспокоили.
Казалось, что самое страшное позади, все операции прошли успешно, а у сына сильный характер – конечно пойдёт!
21 марта в 10.30 во время лечебной физкультуры сын почувствовал боль в области сердца. Врачи - реаниматологи делали все возможное, но он умер на глазах жены. В заключении о смерти эксперт указал причину - Острая сердечная недостаточность, тромбоэмболия легочной артерии.
Моему сыну было 28 лет. Он очень хотел жить! Они с женой мечтали построить дом и растить своих двух маленьких замечательных дочек. «Что же я теперь скажу Насте (старшая дочь 3,5 года), я же обещала, что папу вылечат,» - еле слышно сказала невестка…
А мне кто ответит, Почему упустили время? Почему тех, кто давал клятву, постоянно приходилось заставлять честно исполнять свой врачебный долг? Могли ли врачи предвидеть наступление тромбоэмболии и сделали ли все, что могли и должны?...
Его доставили в больницу г. Старая Русса, где ему назначили только обезболивающие препараты и наложили на ногу временный лангет. Сославшись на то, что в Старорусской больнице нет нейрохирургов, операцию делать не стали. Однако в Областную Клиническую больницу г. В. Новгорода его переправили только 26 февраля!
Врачи Новгородской больницы, проведя обследование позвоночника, пояснили, что операция требуется сложная, упущено время и предложили либо ждать квоту на операцию либо съездить в г. Санкт-Петербург и попробовать договориться с профессором. Естественно, что мы решили больше не ждать и договорились с профессором НИИ травматологии и ортопедии им. Р. Р. Вредена. Усиков В. Д. посмотрел снимки и предупредил нас, что травма очень серьёзная, позвоночник в ужасном состоянии, и что обычно такие операции делаются экстренно в течение нескольких часов, что операция будет сложной, потому что необходимо удалить один позвонок, убрать обломки других, также необходимо устанавливать имплантанты. Он приехал в Новгород. Многочасовая операция прошла 2 марта успешно.
Мы с невесткой постоянно были с сыном и сами за ним ухаживали. Палата у нас была хорошая, но самостоятельно дотянуться до кнопки вызова медсестры сыну-лежачему больному было невозможно. Медсестер постоянно приходилось упрашивать даже, чтобы они дали чистое белье и сделали обезболивающее.
Через несколько дней после операции сын говорил, что боли в спине его практически не беспокоят, но невыносимо болит сломанная нога. Лечащий врач Санкин В. В. сказал, что боль в ногах это нормально, значит, возвращается чувствительность. Несмотря на мои просьбы, травматолога так и не пригласили и даже не сделали рентген ноги!
С 6 марта была назначена лечебная физкультура, а с 12 марта стали делать массаж. Сын чувствовал ноги, но двигать ими не мог. Сломанная нога причиняла ему ужасные муки, обезболивающие снимали боль ненадолго. На мои просьбы помочь сыну только говорили, что это у него психологическое и что он издевается над матерью и женой!
Вызывал опасение выведенный из мочевого пузыря катетер, на вопрос, почему не снимают, Санкин В.В. ответил, что сами такие больные мочиться не могут. Далее врачи расходились во мнениях, стоит ли пережимать катетер на некоторое время. Мы с невесткой сходили с ума от отчаяния и беспомощности.
15 марта мы не могли больше ждать и через знакомых сами нашли и пригласили травматолога Хомякова. Выяснилось, что лангет наложен временный, перелом со смещением и кости срастаются неправильно. Сломанные кости почти прорывались сквозь кожу, на пятке была гнойная рана! Сын три недели терпел невыносимые боли из-за невнимательности врачей!
Мы показали снимки рентгена и МРТ позвоночника профессору, который делал операцию. Он сказал, что все хорошо, теперь все зависит от самого больного, будет ли он ходить или нет. Посоветовал два месяца постельный режим, и найти опытного уролога.
Я неоднократно говорила Санкину В. В. об опасности гангрены или образования тромба, умоляла больше не тянуть. Даже жаловалась заведующему отделением, но нас будто и не хотели слушать!
Операцию назначили на 19 марта, но не нашли анестезиолога и перенесли операцию на следующий день. Ночь после операции на ноге была самой спокойной, боли почти не беспокоили.
Казалось, что самое страшное позади, все операции прошли успешно, а у сына сильный характер – конечно пойдёт!
21 марта в 10.30 во время лечебной физкультуры сын почувствовал боль в области сердца. Врачи - реаниматологи делали все возможное, но он умер на глазах жены. В заключении о смерти эксперт указал причину - Острая сердечная недостаточность, тромбоэмболия легочной артерии.
Моему сыну было 28 лет. Он очень хотел жить! Они с женой мечтали построить дом и растить своих двух маленьких замечательных дочек. «Что же я теперь скажу Насте (старшая дочь 3,5 года), я же обещала, что папу вылечат,» - еле слышно сказала невестка…
А мне кто ответит, Почему упустили время? Почему тех, кто давал клятву, постоянно приходилось заставлять честно исполнять свой врачебный долг? Могли ли врачи предвидеть наступление тромбоэмболии и сделали ли все, что могли и должны?...
