Сонона
Яблоко как мячик, высоко подпрыгивая, неслось вдоль дороги. То ли трава смягчала удары, то ли наоборот пружинила, но яблоко всё летело по пологому склону. Мне стоило повернуть в сторону, так как догнать его я бы не смог, а внизу оно могло долететь до людей. Но почему-то я продолжал бежать по асфальту, параллельно прыгающему яблоку, хотя уже и не помнил за чем бежал, кто бросил яблоко. Так оно и случилось, яблоко допрыгало до песочницы и угодило точно в голову девушке, сидевшей среди ребят. Она поднялась и зачесала голову, вороша короткие пряди прямых светлых волос, и даже со спины было видно, что она морщится. /коричневый бархат/. Я не нашёл ничего лучше, чем подбежать к ней и взять за локти:
- Прости, мне так жаль.
Страшного ничего не было, она забыла о яблоке почти сразу и мы вроде перекинулись двумя фразами.
- Хочешь со мной?
Мне-то ли отказываться от приглашения со своим забегом одиночки? Мы пошли к соседней многоэтажке из перекрученных панелей, и почти не говорили. Наверное и я, и она прислушивались к себе, спрашивая, есть ли там что. А раз она спрашивает, как надеялся я, то возможно мне повезло. Но дальше мысль я не пускал, слишком опустошительна она становится, если растёт бесконтрольно.
Слева от лестничной площадки открылся просвет в соседний лестничный пролёт. Сразу стало ясно, что эти две шахты не пересекаются. Она легко перемахнула через перила, уцепилась правой ногой в прыжке за тонкую, почти не видную, штангу и, прыгнув дальше, легко приземлилась на лестнице внизу. Но лестница была так близко только по диагонали, если оступишься и сорвёшься прямо вниз, то возможно пролетишь этажа три, прежде чем сломаешь спину о перила внизу. Но она уже исчезла, и стало ясно, что сколько бы я ни ходил вокруг дома, найти её уже не смогу. К счастью, ходить по качающимся тросам мне уже приходилось. Через перила, затем лёгким расчётливым прыжком опёрся на штангу, и вот уже смахнул вниз. Дальше на площадку, за поворот и в дверь, готовую закрыться.
Это точно была общага, где были места, ждущие людей, и места где не ожидал их найти. На кушетке под ворохом зимней одежды вдруг разглядел Эдди, поздоровался с ним, даже похлопал то ли по плечу, то ли по щеке, но он не отреагировал. А она уже подошла, одетая в невзрачную одежду, но теперь её слегка курносое лицо было для меня маяком. Она внимательно взглянула мне в глаза, задавая самый серьёзный вопрос, который обычно спрашивают уже перед алтарём.
Я точно знаю, что ответил своим длинным словом, уложенным в одно молчание. Я даже почти уверен, что объяснил, потому что сразу проснулся и был полностью уверен, что только для того, чтобы найти её там, где слишком много условностей и стереотипов. Уверенность в том, что она тоже видела этот сон, настолько сильно жила во мне, что я немедленно отправился в ванну принять душ и побриться (чего из-за лени по утрам делал очень редко), рассчитывая уже сегодня её встретить, а затем вспомнил своё длинное слово. Вечное сияние – моя самая крепкая опора, и мне кажется, способна убедить каждого.
Хоть бы один намёк, как тебя найти.
- Прости, мне так жаль.
Страшного ничего не было, она забыла о яблоке почти сразу и мы вроде перекинулись двумя фразами.
- Хочешь со мной?
Мне-то ли отказываться от приглашения со своим забегом одиночки? Мы пошли к соседней многоэтажке из перекрученных панелей, и почти не говорили. Наверное и я, и она прислушивались к себе, спрашивая, есть ли там что. А раз она спрашивает, как надеялся я, то возможно мне повезло. Но дальше мысль я не пускал, слишком опустошительна она становится, если растёт бесконтрольно.
Слева от лестничной площадки открылся просвет в соседний лестничный пролёт. Сразу стало ясно, что эти две шахты не пересекаются. Она легко перемахнула через перила, уцепилась правой ногой в прыжке за тонкую, почти не видную, штангу и, прыгнув дальше, легко приземлилась на лестнице внизу. Но лестница была так близко только по диагонали, если оступишься и сорвёшься прямо вниз, то возможно пролетишь этажа три, прежде чем сломаешь спину о перила внизу. Но она уже исчезла, и стало ясно, что сколько бы я ни ходил вокруг дома, найти её уже не смогу. К счастью, ходить по качающимся тросам мне уже приходилось. Через перила, затем лёгким расчётливым прыжком опёрся на штангу, и вот уже смахнул вниз. Дальше на площадку, за поворот и в дверь, готовую закрыться.
Это точно была общага, где были места, ждущие людей, и места где не ожидал их найти. На кушетке под ворохом зимней одежды вдруг разглядел Эдди, поздоровался с ним, даже похлопал то ли по плечу, то ли по щеке, но он не отреагировал. А она уже подошла, одетая в невзрачную одежду, но теперь её слегка курносое лицо было для меня маяком. Она внимательно взглянула мне в глаза, задавая самый серьёзный вопрос, который обычно спрашивают уже перед алтарём.
Я точно знаю, что ответил своим длинным словом, уложенным в одно молчание. Я даже почти уверен, что объяснил, потому что сразу проснулся и был полностью уверен, что только для того, чтобы найти её там, где слишком много условностей и стереотипов. Уверенность в том, что она тоже видела этот сон, настолько сильно жила во мне, что я немедленно отправился в ванну принять душ и побриться (чего из-за лени по утрам делал очень редко), рассчитывая уже сегодня её встретить, а затем вспомнил своё длинное слово. Вечное сияние – моя самая крепкая опора, и мне кажется, способна убедить каждого.
Хоть бы один намёк, как тебя найти.
