Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором
город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой
башней, опустилась с н*** бездна и залила крылатых богов над гипподромом,
Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды...
Пропал Ершалаим -- великий город, как будто не существовал на свете. Все
пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях. Странную
тучу принесло с моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца
нисана.
Она уже навалилась своим брюхом на Лысый Череп, где палачи поспешно
кололи казнимых, она навалилась на храм в Ершалаиме, сползла дымными
потоками с холма его и залила Нижний Город. Она вливалась в окошки и гнала с
кривых улиц людей в дома. Она не спешила отдавать свою влагу и отдавала
только свет. Лишь только дымное черное варево распарывал огонь, из кромешной
тьмы взлетала вверх великая глыба храма со сверкающим чешуйчатым покрытием.
Но он угасал во мгновение, и храм погружался в темную бездну. Несколько раз
он выскакивал из нее и опять проваливался, и каждый раз этот провал
сопровождался грохотом катастрофы.
Другие трепетные мерцания вызывали из бездны противостоящий храму на
западном холме дворец Ирода Великого, и страшные безглазые золотые статуи
взлетали к черному небу, простирая к нему руки. Но опять прятался небесный
огонь, и тяжелые удары грома загоняли золотых идолов во тьму.
Ливень хлынул неожиданно, и тогда гроза перешла в ураган. В том самом
месте, где около полудня, близ мраморной скамьи в саду, беседовали
прокуратор и первосвященник, с ударом, похожим на пушечный, как трость
переломило кипарис. Вместе с водяной пылью и градом на балкон под колонны
несло сорванные розы, листья магнолий, маленькие сучья и песок. Ураган
терзал сад.
город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой
башней, опустилась с н*** бездна и залила крылатых богов над гипподромом,
Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды...
Пропал Ершалаим -- великий город, как будто не существовал на свете. Все
пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях. Странную
тучу принесло с моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца
нисана.
Она уже навалилась своим брюхом на Лысый Череп, где палачи поспешно
кололи казнимых, она навалилась на храм в Ершалаиме, сползла дымными
потоками с холма его и залила Нижний Город. Она вливалась в окошки и гнала с
кривых улиц людей в дома. Она не спешила отдавать свою влагу и отдавала
только свет. Лишь только дымное черное варево распарывал огонь, из кромешной
тьмы взлетала вверх великая глыба храма со сверкающим чешуйчатым покрытием.
Но он угасал во мгновение, и храм погружался в темную бездну. Несколько раз
он выскакивал из нее и опять проваливался, и каждый раз этот провал
сопровождался грохотом катастрофы.
Другие трепетные мерцания вызывали из бездны противостоящий храму на
западном холме дворец Ирода Великого, и страшные безглазые золотые статуи
взлетали к черному небу, простирая к нему руки. Но опять прятался небесный
огонь, и тяжелые удары грома загоняли золотых идолов во тьму.
Ливень хлынул неожиданно, и тогда гроза перешла в ураган. В том самом
месте, где около полудня, близ мраморной скамьи в саду, беседовали
прокуратор и первосвященник, с ударом, похожим на пушечный, как трость
переломило кипарис. Вместе с водяной пылью и градом на балкон под колонны
несло сорванные розы, листья магнолий, маленькие сучья и песок. Ураган
терзал сад.
...вот вспомнилось...
