Сольчанин сидел перед очагом в отвратительном настроении. Сырые дрова, облитые пропагандой скобеевой, едва тлели вопреки ленинской искре. На улице лил дождь. Дырявая крыша протекала. У сольчанина отсырели руки и ноги, на репетициях майдана никто не хотел работать, даже под угрозой провала в семь хвостов. Прихвостни уже третий день ничего не ели и зловеще перешептывались в кладовой на кухне.
С утра не было поставлено ни одного лайка. Да и кто пошел бы смотреть у сольчанина скучные видео про жизнь в глубинке!
На городской башне часы пробили шесть. Сольчанин мрачно побрел в ютуб, — пусто.
— Черт бы побрал всех почтеннейших зрителей, — проворчал он и вышел на улицу. Выйдя, взглянул, моргнул и разинул рот так, что туда без труда могла бы влететь ворона. Сарай, полный сухих колотых дров зараз помутил его мышление, потрепанное и без того соловьевским скандал-шоу. Он быстро набрах охапку дров, но совершенно забыл про бдительное око слоняющихся без дела стукачей, вот так в его лице и погибла последняя оппозиция.
